Ксения стала известна в беговой среде задолго до того как примкнула к команде Промсвязьбанк Московского Марафона и стала главным редактором NewRunners. Филолог и ЗОЖ-энтузиаст, с 2007 года в своем блоге она описывала свои первые пробежки. Ксения рассказала Stride Mag о том, как менялись её взаимоотношения с бегом и собственным телом, а также из чего состоит закулисье главного бегового события в стране.

S.       Когда ты впервые захотела пробежать марафон?

К.       Впервые я узнала о марафоне в качестве любительского мероприятия из журнала Glamour в 2006 году. Это была история достаточно взрослой по моим тогдашним представлениям женщины, которая, не будучи спортсменкой, пробежала марафон —просто так, для себя. Раньше марафонцы казались мне кем-то вроде космонавтов. А оказалось, что обычные люди тоже делают это. И вот я тоже захотела.

S.       Что заставило тебя начать бегать — в гетто-Химках, еще до бегового бума?

К.       Поначалу, когда мне было 15-16 лет, я бегала, чтобы похудеть. Делала это бессистемно. Просто нагуглила, что самые сухие и стройные спортсмены — бегуны-стайеры, и пыталась тренироваться по 30-40 минут. Конечно, у любителей вовсе не обязательно будет фигура, как у профессионала, но я этого тогда не знала.

S.       Тогда информации об этом не было в таком широком доступе.

К.       У меня даже не было бегающих друзей и знакомых! Я хорошо помню, как свои первые маршруты измеряла при помощи линейки в Яндекс-картах. И началось: я стала бегать каждый день и если, не дай бог, сегодня пробегала больше, чем вчера, то уже не снижала километраж. Я недавно читала свои старые записи и поняла, что в первый же месяц бега суммарно пробежала 255 км. К счастью, без последствий: первое время тело многое прощает, поэтому кажется, что ты делаешь все правильно. И это самая большая иллюзия!

S.       Короче говоря, тебя затянуло?

К.       Я человек нервно-возбудимый и тревожный, а бег помогает избавиться от тревожности. Вот человек затягивается сигаретой, и его отпускает на какое-то время. Так почти все привычки работают, и циклические виды спорта тоже. Когда я бросила курить, то начала бесконтрольно есть яблоки и бегать. И потом только поняла, что выхожу поесть яблоко, как другие — покурить. Настоящие такие яблочные перекусы. Когда закончилась учеба и началась работа, моя жизнь осталась прежней: мне интересно браться за что-то новое и сложное, а это рождает много тревожности. Поэтому бег остался в моей жизни.

S.       В какой-то момент ты в разных городах начала бегать по 22 км, как так получилось?

К.       В середине лета 2011 года я достаточно спонтанно поехала в Исландию. Там очень красиво: крошечные населённые пункты, бесконечные поля, овцы и карликовые лошадки, озера, гейзеры. Захотелось поставить какой-нибудь milestone, и я решила пробежать свой первый неофициальный полумарафон в Рейкьявике и его окрестностях. Короче, выхожу я на пробежку, включаю приложение и вдруг понимаю, что не знаю, сколько именно будет полумарафон. Мобильный интернет выключен, погуглить не могу. Ясно было, что больше 21 км, но сколько точно? Если пробегу меньше, удовлетворения не почувствую. Подумала, пусть будет 22. То же самое я потом делала в Риме, в Вильнюсе, в Нью-Йорке, в Москве и в паре других городов. Мне так это понравилось — все равно что коллекционировать открытки, только поприкольней.

S.       А тут еще и беговой «бум» начался в 2012 году.

К.       Да, было сложно остановиться: всего так много! К тому времени у меня уже появились беговые друзья. Одни сегодня бегут Садовое кольцо, другие завтра утром собираются на «Рабочей станции», третьи участвуют в благотворительном забеге. Вокруг меня почти не было тех, кого бы это все не захлестнуло. Хотелось всего и сразу. Особенно поначалу, когда ты еще не умеешь выбирать. И это всегда заканчивается одним и тем же: начинает что-то болеть — у кого-то раньше, у кого-то позже.

S.       Обязательно кто-то из компании приводит в пример тех, кто бегает без остановки и ему хоть бы хны, в духе «Дед курил всю жизнь».

К.       И чаще всего у того человека есть какое-то спортивное прошлое. Спортсмены, которые первыми приходят на всех забегах, не делают на соревновании того, чего не делали на тренировках. Они бегут в темпе, к которому готовы. А когда человек в инстаграме вешает фотку с забега с подписью, что он сегодня впервые пробежал 10 км, и что он бежал быстрее, чем обычно, «потому что делал это со всеми», мне становится плохо. Это нездоровая история. Из литературы я знаю, что спортсмены-любители в 1970-е, прежде чем принять участие в своем первом забеге, несколько лет бегали по паре миль. Кто сейчас так делает? У Милана (Милан Милетич, основатель спортивной секции Nula Project — прим.ред.) была прекрасная цитата, которую мне не стыдно повторять: «Есть сейчас такие школы бега, которые предлагают подготовить вас к полумарафону за семь недель. Ребята, лучше сразу себе стреляйте в ногу!» Хочется что-то изменить? Сходи подстригись, это будет дешевле и здоровее. А если хочешь начать бегать, лучше всего делать это с тренером.

S.       Это же деньги дополнительные — бег выбирают, потому что это «как бы» просто: купил кроссовки и побежал.

К.       Я тоже когда-то так думала. В 2013 году у меня впервые начала болеть стопа, и первым делом я сменила кроссовки, потом клеила тейпы, ходила на ударно-волновую терапию. Но, в итоге, мне не помогло почти ничего, кроме перерыва. А все лечение и перебирание кроссовок вылилось, помимо нервов и времени, в дополнительные траты. Если сразу начать все делать более-менее разумно, это будет очень экономно. Мне жалко того времени, когда я не бегала из-за своих неправильных решений.

S.       К своему первому марафону в 2013 году ты правильно готовилась?

К.       Стыдно сказать, но нет. Я не набегала нужных объемов, но и цель поставила соответствующую — хоть пешком, но финишировать. Это ужасно не спортивно, таких, как я, настоящие спортсмены вполне справедливо критикуют. Пройти марафон за пять часов — это не достижение, но мне оно было нужно. Говорят, бежать по городу — все равно, что присваивать его. И мне показалось, что Московский Марафон — это какой-то очень важный символический момент моего сближения с Москвой, куда меня привезли родители в три года. Это было что-то такое вне спорта, моя личная история. Тем более, я уже тогда работала с командой организаторов. Я была на замере трассы — видела каждый её поворот своими глазами задолго до забега. Когда мы зашли на Большую спортивную арену «Лужников», я присела, потрогала голубой трек и решила, что здесь я завершу свой первый марафон. Так и вышло.

S.       Я помню: мы встретились с тобой на 37-м километре, это же самое пекло, hit the wall, но ты бежала бодрячком!

К.       Все потому что я бежала с напарником. Бег полон таких вот сентиментальных историй. Я вышла на старт и финишировала с человеком, в котором была полностью уверена. Я знала: что бы со мной ни произошло, все будет хорошо.

Финишируя свой первый марафон, я вбежала в Лужники. Я тогда сказала: «Это лучше, чем я себе представляла!» Так и было.

S.       Но ведь твоя травма никуда не делась?

К.       Она появилась весной 2013 года, потом я ее «купировала». Потом был Московский Марафон 2013, потом женский полумарафон в Сан-Франциско, затем — мой самый быстрый полумарафон в Солт-Лейк-Сити. Остановиться бы, Ксеня! Короче, весной 2014 у меня сильно заболела нога в старом месте. Я решила немного отдохнуть, но две недели отдыха превратились в месяц, месяц растянулся на два года. Это был период отчаяния. Я повторила все старые процедуры, спала с ногой, задранной вверх, обкладывалась льдом. Именно в этот период мой личный бег переродился в работу в беге: в 2014 и 2015 годах я работала уже не только над сайтом, но и на мероприятиях. Я полюбила работу. Она давала мне тот же адреналин, что и бег, а я человек адреналино-зависимый.

S.       Те же яблоки вместо сигарет?

К.       Даже круче. Я отвечала за финиш Московского Марафона 2014, потому что хотела быть причастной к выдаче медалей. Уже потом, на мероприятии, я поняла, что бежать 42,2 км было легче в десять тысяч раз, чем стоять на финише. Зато если раньше бег был эгоистическим переживанием, то потом он стал больше меня.

Если ты организатор марафона, участники марафона — это тоже, как бы, ты. Так говорят про детей: их жизнь — это как бы продолжение твоей собственной.

S.       Стала ли ты требовательней к чужим забегам?

К.       И да и нет. С одной стороны, я стала более снисходительней ко всем организаторам. Когда я вижу коллег по цеху, обвешанных рациями, я думаю, бедненькие, вы же совсем не спите! Задержали старт? Ну ладно. Была вода в стаканчиках, а не в бутылках? Ничего страшного. С другой стороны, прошлой весной я бежала полумарафон в Берлине и на финише уперлась в толпу, образовался затор. Но люди реагировали спокойно. Нас бы за подобное разорвали на части! Тогда мне стало немного обидно за московскую публику: она очень требовательна и всегда всем недовольна.

S.       По сути, ты развенчиваешь стереотип, что бегуны — добрые, позитивные люди!

К.       Если забег прошел не очень удачно, ты такого наслушаешься, что это моментально смоет все очарование от бега. Бегуны перестают быть теплыми ламповыми друзьями, когда что-то идет не так. Это те же люди, которые стоят в очереди в Сбербанке. На одном из забегов в 2014 году у нас не хватало волонтеров на выдаче номеров, и я разделила с ними обязанности. Мне тогда стало понятно все. Так что я часто предлагаю людям побыть волонтерами, чтобы они увидели себя и своих друзей со стороны.

S.       Скажи, а то, что ты сейчас увлеклась велосипедом и плаванием — это попытка избавиться от стресса?

К.       Нет. Это очередная попытка заменить бег. Когда Юра подарил мне шоссейник, мне, никогда раньше не любившей велосипед, очень понравилось на нем кататься. Так же и с плаванием. Раньше я плавала «сочинским брассом», абы как. Но, узнав, что некоторые симпатичные мне девочки ходят в бассейн, мне стало любопытно, и теперь я тоже втянулась. В подростковом возрасте я занималась спортом, чтобы похудеть, и особых результатов такой подход не приносил. Теперь я занимаюсь тем, что мне нравится, и выгляжу так, как мечтала в 17. Только лучше. Это главное изменение, которое принёс спорт в мою жизнь. Мне больше не хочется весить определенное количество килограмм, мне хочется знать, что мое тело может, не задумываясь, пройти 10 км в день и не почувствовать усталости. Я просто хочу уметь больше.

S.       Что изменилось в твоем подходе к решению проблем?

К.       Я поняла, что наказывать себя — спортом или голодом — это не вариант. У меня продолжается кризис взросления с тех пор, как я поняла, сколько во взрослой жизни сложностей. В юности я думала, какой у меня обхват бедер, а теперь — чем заняться в следующие десять лет. Что сделать со страхом смерти? А со страхом за родителей? Как изменить то, что время летит? Никак. Ты можешь просто увеличить количество радости, которая будет уравновешивать плохие события. Заниматься спортом, читать хорошие книги, встречаться с близкими людьми. В зиму после прошлого марафона я очень сильно устала. У меня было ощущение, что я не могу «обратно отдохнуть». И мне было нужно какое-то время, чтобы восполнить утраченные силы. Поэтому я старалась больше спать, крутить велостанок под любимые сериалы и общаться со старыми друзьями. Это такие люди, к которым приходишь, какой есть, не инстаграмный, и не говоришь про бег.

S.       Как ты относишься к людям, которые себя позиционируют через бег?

К.       Мне они не очень интересны. Заходишь к человеку в инстаграм, а там в описании профиля написано: «Бегун. Путешественник. Мечтатель». Что за ерунда! Люди, которые плывут на яхте кругосветку, — вот путешественники. А если ты три раза в год берешь путевку, это не путешествие. То же с «мечтателями» и «бегунами» — обычно за этим ничего не стоит. Мне хочется спросить: а что вы делаете помимо этого? Что вы создаете?

S.       Как за эти годы поменялось, по твоим наблюдениям, отношение людей к бегу?

К.       Я заметила, что сегодня многие люди — чаще девушки — делают своеобразный камин-аут: раньше они бегали от проблем (парни, которые их не ценили, работа, которая не спорилась, жизнь, которая в целом не складывалась), а теперь эскапизм ушел, а они словно бы осознанно бегут по радуге. По-моему, это какой-то массовый самообман.

S.       Но ведь кто-то действительно не знает, кто он такой и чем ему заняться. Он ищет и не находит.

К.       Мне страшно об этом думать. Как так, человек не знает, чего он хочет? Для меня дальнейшие действия — вопрос выбора, чему бы еще научиться, но варианты есть всегда. Был такой текст у Ассаи (эмси из рэп-коллектива KRec — прим.ред.): «Попадая в цели, ты только множишь пути». Не знаю, что вкладывал артист в эти слова. Но, по моим ощущениям, когда ты достигаешь чего-то, бывает сложнее, чем когда ты не достигаешь: отрубил голову змею, и там выросло три.

S.       Чем ты руководствуешься, чтобы понять, что тебе нужно в жизни?

К.       Знаешь, у меня часто спрашивают, как ты выбрала образование? А у меня не было других альтернатив, чем заниматься. Я понимала, что я буду заниматься текстами — и вот, занимаюсь: от пресс-релиза и сценария до инструкции волонтерам. Эта безальтернативность меня раньше пугала, а потом я стала её ценить. В силу своей непоседливости и страсти к самоограничениям я ударилась в ЗОЖ и оказалась в офисе проекта «Так здорово». А, когда пришла заниматься сайтом NewRunners, в соседнем кабинете делали Московский Марафон. Я тогда ходила на все встречи, куда меня не звали, просто из любопытства. Часто оказывалась поздним вечером и ночью на каком-нибудь монтаже, потому что хотела посмотреть, как всё устроено. Так я научилась многому и знаю, чего хотеть дальше. Сейчас я придумываю сценарии забегов, и мой собственный сценарий вырисовывается параллельно.