S. Вы называете себя молодежным пастором, хотя сами гораздо старше. На сколько лет вы себя ощущаете?
А. Иногда я присматриваюсь к ровесникам и гадаю, сколько им лет, изучаю, как они выглядят и о чем говорят, и понимаю, что они старше меня, хотя я их возраста. Из-за того, что я больше общаюсь с молодежью и провожу много времени с людьми 18-25 лет, их взгляды, мировоззрение, культура, влияют на меня непосредственно. Я становлюсь частью этой культуры, частью этой жизни. И сам чувствую себя на 20-25 лет. Недавно нашел фотографии своих одноклассников и испугался: большинство выглядят старше меня на два десятка лет. Я не обольщаюсь, конечно, мне 37 и я это прекрасно понимаю. Я, конечно, не хочу выглядеть смешно, словно бабуля в девичьих лосинах.
S. Где проходит граница ваших личных интересов и молодежных? То есть граница между тем, что вам по-настоящему нравится, и тем, что вам надо знать и любить?
А. У меня есть два круга близких и дорогих друзей. Один — это молодежь, в церкви и вне ее. Второй — это друзья моего возраста или старше, люди, с которыми я провожу время и общаюсь на их темы. Сейчас выпал снег, и мы все поедем кататься на горы. Я поеду на лыжах — молодежь поедет на сноуборде. Они надо мной смеются, но главное, что делаем что-то вместе, и, при этом, я отличаюсь, потому что чуть старше.
S. Что из музыки нравится лично вам, а вашим подопечным еще нужно прожить время, чтобы такую музыку понять?
А. Для меня музыка делится на христианскую и светскую. Среди христианских много сегодня музыкальных команд, с которыми я живу: это Jesus Culture, Hillsong Young & Free, Bethel Music, «Слово жизни Youth», Planetshakers — люблю их, люблю, когда они играют, и я могу писать, думать, мечтать и бегать с ними. Что касается светской, то я все больше слушаю олдскул — для меня до сих пор актуальны Linkin Park.
Я понимаю, в чем смысл музыки Джастина Бибера, понимаю, почему люди ее слушают, но это не моё. К примеру, у меня много друзей-рэперов из Black Star, но я не поклонник их музыки.
S. Вы ведь из Челябинска, там есть рэп-группа «Триагрутрика», вы их слушали?
А. Я их никогда не слушал, но у меня есть друзья, которые слушают и общаются с ними. Но я отличаю одного рэп-исполнителя от другого. Неделю назад у нас было общее церковное богослужение, на которое пришел Смоки Мо со своей бандой. Они послушали богослужение, даже приняли в нем участие. Вот Смоки мне понятен, так же, как «старички» «Триада» или «Каста», если русских брать.
S. А какое отношение к музыке вообще в вашей церкви?
А. Музыка — это часть жизни: она повсюду, в жизни каждого человека, поэтому как без неё? Бог создал музыку. Мой сын пел в группе Simple Star, когда ему было 8 лет. Но вот как-то раз мне позвонил режиссер Первого канала и попросил, чтобы наша подростковая группа выступила на «Вечернем Урганте». Он сказал, что приезжают AC/DC, которым исполняется 40 лет: мол, хотим, чтобы старики и молодые сыграли вместе. Будут исполнять свою визитную карточку — ”Highway to hell” («прямой путь в ад», — прим. ред.). Я говорю, дорогой человек, извини, мы не можем эту песню играть. Я не слушаю музыку с негативным посланием или автором. Не приемлю бунтарский дух и всех, кто смеется над христианами. Я понимаю, что на это у музыкантов может быть своя причина, но слушать их музыку не собираюсь.
S. Но разве можно сказать однозначно, плохое или хорошее послание?
А. Я никогда никому не говорю, какую музыку слушать или не слушать.
Мне лично важно, о чем песня. Мы с товарищем в 2003 году нашли диск Pet Shop Boys. Перевели тексты, — боже ты мой, а в 1990-е мы, пацаны с Урала, пели эти песни!
Короче, это был урок на всю жизнь. Я стараюсь и молодежи объяснить, что музыка имеет свое послание. Беспорядки или беспредел под классическую музыку не делаются.
S. А как же Вагнер и фашизм?
А. Это, скорее, исключение. Вот пример. В шесть утра буднего дня люди, вероятнее всего, грешат гораздо меньше. А вот в конце субботы грехи зашкаливают. С музыкой так же. Хорошая музыка вряд ли приведет тебя к плохому. В прошлую пятницу был на концерте Антона Therr Maitz. У него музыка мелодичная, под нее не захочешь буянить. А наша страна что слушает? Для меня загадка, как Сергей Жуков собирает стадионы до сих пор.
S. А из писателей кто вам нравится?
А. Я не такой уж фанат классики — вот моя жена всего Достоевского, кажется, прочитала. Я читаю христианские книги, христианских авторов и биографические книги, ухожу в это с головой. Скажем, биографию матери Терезы я не только прочел — я пару лет подряд был в Калькутте в ее доме, встречался с Гертрудой, одной из десяти первых монашек, которые были с матерью Терезой. Такая почтенная женщина, наставления всякие давала.
S. Как вы пришли к бегу, вас кто-то наставил?
А. Прикольно, что я стал бегать до того, как бег вошел в моду в моих кругах. Началось это с того, что три года назад 20 ноября я встал на весы и увидел, что вешу 90 кг. Я посмотрел на моего старшего пастыря, которому было тогда 55 лет. Он был ровный, плоский… Понятное дело, он норвежец — у них лыжный спорт в крови. Но все равно мне было стыдно: ему 55 лет, и он стройный, а я, в свои 34 года, когда сижу, живот у меня на коленках лежит. Это во-первых. Во-вторых, я приходил в Topshop, и не мог себе купить зауженные джинсы, куртку и майку, потому что у них не было размеров больше L! А мне же надо соответствовать моим подопечным. Я понял, что пора худеть. Книг про диеты не читал, решил просто не есть вечером и начать бегать, чтобы сжечь калории. Первые десять килограммов легко дались. За следующие несколько месяцев сбросил еще десять — было совсем сложно. Похудел и думаю, а чего дальше делать? Я себя знаю и понимаю, что если цели не будет, то я бегать не буду. Один друг, пастор церкви в Санкт-Петербурге, предложил пробежать марафон. Я вообще не понимал, что для этого надо делать. Но поставил цель и пробежал первый марафон — питерские «Белые ночи». А следом, в тот же 2013 год, пробежал Московский марафон. Стало скучно, думаю, что дальше. Появилась мечта пробежать все 50 марафонов мира. Из их числа я пробежал пять. Если по три в год буду бегать, то к 60 пробегу все (на самом деле, в год в мире проходит более 2000 марафонов, редакция Stride Mag рекомендует читателю продолжать бегать, не бросать тренировки и обязательно восстанавливаться, если он намерен пробежать их все — прим. ред.).
S. Вы в первый же год бега два марафона сделали, и с тех пор не даете себе отдыха — это же такая нагрузка, вы с врачом консультируетесь?
А. Да, я бегаю по специальным программам. За это время я опыт приобрел, понимание, как бежать, кроссовки подходящие купил, правильно питаюсь. Я на все эти вещи уже смотрю по-другому, без фанатизма. Зимой просто поддерживаю форму — на пробежке четыре раза в неделю, из них стараюсь пару раз пробежаться на улице, пару раз — в зале. Около моего дома есть парк Сокольники, я знаю там все «ветки»: где будет 5 км, где — 10 км.
S. А в школьные годы бегали?
А. Вообще не любил бег в детстве, это было испытание какое-то.
Школа была расположена так, что, пока все бежали, я прятался. Когда бежали обратно, я присоединялся и бежал со всеми до школы.
S. Вы в детстве могли подумать, что станете пастором?
А. В детстве я был хулиганом. В кулак закачивал вазелин и дрался. Верующим я стал 20 лет назад, в то время, когда все жулики и хулиганы попали в тюрьмы. У меня тоже был выбор: либо пойти к Богу, либо — в тюрьму. Я избрал для себя лучший вариант. Все благодаря маме. Она была частным предпринимателем, кем только не работала. Чуть раньше пришла к вере и молилась за меня все эти годы. А я…1994 год, мы, фанаты Nirvana, до дыр заслушали их альбом на кассете, вдруг узнаем, что умер Курт Кобейн. Все страшно опечалились. Я к тому времени, с 13 до 16 лет, уже употреблял наркотики (слава богу, не пришел к героину). Тогда-то, благодаря маме, я уверовал и стал посещать церковь.
S. Есть ли способ вытащить человека из беды, если он, как вы, не пришел к вере?
А. Надо сделать то же, что и я в 1996 году, когда пришел к христианской вере. Я переехал из города, где родился, в Челябинск. Поменял круг общения, и у меня появились новые интересы и взгляды. Мама моя настояла. Так что, если кто-то может еще на ваши решения повлиять, это хорошо, конечно. Свобода дана нам богом. Но если бы я иногда хотел, чтобы у меня что-то забрали, так это свободу.
S. Вам не нравится принимать решения самостоятельно?
А. Нравится. Но человек так устроен, что надеется, что в любом случае с ним всё будет хорошо. И на этой волне люди принимают не всегда верные решения, но выгодные или актуальные в данный момент. Простой пример: молодые ребята при минусовой температуре ходят по улице без шапок. Я говорю: друг, с таким отношением тебе грозит менингит. Но в 16 лет, сами понимаете, хочется попонтоваться.
S. Кстати, а как получилось, что вы поправились на эти 20 кг?
А. Моя профессия предполагает, что ты всегда находишься с людьми:
Выслушиваешь, как люди рассказывают о своих проблемах и трудностях. А ты всё это время сидишь на стуле и ешь неправильно.
Плюс, стресс — а я его заедаю. Получается, сидячий образ жизни, неправильное питание и стресс. Ты даже не замечаешь, как поправляешься. Эти 20 кг я набрал за 20 лет — в год по килограмму. И кажется, что, вроде бы, не видно. У меня есть фотографии, как я выглядел три года назад, и мне никто не говорил, что я плохо выглядел.
S. Можно ли назвать ваше стремление быть с молодежью таким побегом от смерти?
А. Я совсем не хочу стареть. Поэтому мне нравится молодежная культура и жизнь. Взрослые люди — грустные и печальные, а у молодежи этого нет. В жизни много всяких трудностей и проблем, но я стараюсь не акцентировать на этом свое внимание. Мне просто нравится так, это мой стиль. Точно так же, как мой стиль — длинные майки: у меня есть и короткие, но мне в них не комфортно.
S. С чем в себе вы боретесь?
А. Каждый человек сражается с ленью и гордостью, так и я. Вот у меня тяжелый график, я много работаю, даже, бывает, ночами. В месяц столько перелетов, что самолет стал для меня, как маршрутное такси. Все распланировано и расписано, но иногда хочется забить на все и просто поспать. И наступает момент, когда действительно нужно! В этот момент я всегда сражаюсь с собой. Люди спрашивают, как ты потом вечерами спортом занимаешься? А ведь 5 км — это 25 минут. И когда мне говорят, что у них нет времени на спорт, я думаю: что, правда, что ли, нет 25 минут? Вот я как бегаю: я сажаю детей в ванну, выбегаю и, пока они домываются, я уже прибежал. Они меня не потеряли, а я использовал время грамотно. Так вот, иногда, чтобы использовать время грамотно, нужно себя заставить не сесть на диван. А гордость — это когда тебе кажется, что ты самый крутой и вот оно, признание. Так что я стараюсь браться за самую простую работу. Домой прихожу и мою посуду, в церкви помогаю уборщицам — ношу ведро, со стола вытираю.
S. Это как напоминание, что вы такой же, как и все?
А. Да нет, мне просто нравится таким быть, я стараюсь в себе это культивировать. Это помогает не обижаться ни на кого.
Если мы с женой обиделись друг на друга, то стараемся в ближайшие 15 минут решить проблему. Нам всю жизнь вместе жить, чего обижаться.
S. Есть люди, которым вы вообще не верите?
А. В христианстве есть мысль, что нас Бог полюбил, когда мы были еще грешниками, когда мы не сделали еще ничего такого, за что нас можно полюбить. Я стараюсь так же относиться к людям: человек не должен делать что-то хорошее для меня, чтобы я ему больше верил. Взять «Отверженных» Гюго — там католический священник приютил каторжника, тот ночью проснулся, обокрал его и убежал. Его поймали и привели к священнику, а священник посмотрел на него и сказал: это я сам ему отдал. Когда меня обманывают, я думаю: это их право, их жизнь и судьба.
S. Чему вы своих детей учите?
А. У нас трое детей, старшему сыну 17 лет. Кажется, за эти 17 лет мы с женой сделали для них много, дети никогда не видели, чтобы мы ссорились, ругались. Мы стараемся поднимать превыше всего семейные ценности. Этому мы и учим — учим прощению и любви. Мы с ними разговариваем, подаем пример, сами ведем себя соответственно. Просим прощения, если не правы. Быть вежливыми учим, чтобы были щедрыми, помогать, если видят нужду, уступить место. Интересно наблюдать, как они между собой общаются. Вот, например, старшая дочка Лиза боится ночью одна в туалет сходить, а младшая Софья не боится. Мы договорились, что младшая водит старшую.
S. Каким важным урокам вы сами научились у своей мамы?
А. Мама вложила свою жизнь в мою. Стремилась помочь мне состояться, всегда верила в меня, дала ощущение, что не нужно останавливаться, нужно идти вперед. И я хочу то же самое сделать для своих детей. Мама честная и всегда любящая, и я хочу свою честность направить на своих детей.
S. Чего вы боитесь?
А. В детстве боялся, что мама не придет домой. Сейчас страха нет, потому что понимаешь уже, как происходят многие вещи. Мы, верующие, знаем, что трудности мы преодолеваем только потому, что Бог с нами. Как написано в легендарном 22 псалме, Господь пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться. Для меня это краеугольный псалом и страха как такового нет.