S. Борис, вас в беговом мире знают не только как главного редактора тематического издания, но и как в свое время приличного спортсмена. У вас с самого детства начало получаться здорово бегать?
Б. Я поздно пришел в спорт — серьезно заниматься легкой атлетикой начал в 17 лет. Практически с нуля. Жил я тогда в Нижнем Новгороде, именуемом в мою бытность Горьким, одном из любимых моих городов. После 8 класса сбежал из школы и поступил в речное училище, старейшее в стране, а по своей организационной структуре — полувоенное. Физподготовка там была на уровне. На зачетах и внутренних соревнованиях я показывал хорошие результаты, и после второго курса, летом 1973 года, начальник физподготовки объявил, что я должен выступить на первенстве области среди старших юношей за спортобщество «Водник» к которому относилось наше учебное заведение.
Заявили на дистанцию 400 м. Выдали шиповки. До этого момента такую обувь я ни разу в жизни еще не надевал, и хорошо запомнил, что они были черного цвета, с кантом, из какого-то толстого материала, наверное, кожаные. В таких, похоже, еще в 1950-х годах бегали. Снизу, в районе передней части стопы, торчали шесть капитально встроенных в подошву «гвоздей», длиной по сантиметру, а то и по полтора. На старте я бросил беглый взгляд на других участников забега, оценил их шиповки. У всех они были на вид легкие, симпатичные — белые, голубые, желтые. Мои же выглядели, как кирзовые солдатские сапоги на фоне модельных туфелек. Так вот, глядя на других участников забега, я понял, что эти ребята в легкой атлетике не новички, чего нельзя было сказать обо мне.
S. А вы во что были одеты?
Б. В сатиновые или ситцевые трусы и хлопчатобумажную майку, понятное дело. Трусы тогда принято было наглаживать. Это сейчас экипировка синтетическая, постирал и носи. А хэбэ, когда постираешь, выглядят скомканными. Так вот, занял я стартовую позицию, а как не знаю. По команде стартера помчался во все лопатки. На финишной прямой ни справа, ни слева никого не видел. По сей день помню свой результат — 52,4 за 400 метров. Лишь в последнем забеге один парень показал 52,2, и я стал вторым призером на областном первенстве среди юношей. Ко мне подходят: ты откуда такой взялся, что за подстава, кто тебя привез! Никто меня не знал, я же впервые участвовал в таких соревнованиях. В декабре того же года меня пригласили в лёгкую атлетику, в «Динамо», к тренеру Евгению Михайловичу Борисенко —чемпиону Европы. Я даже помню день моей первой официальной тренировки — 9 декабря 1973 года. С тех пор вот и бегаю.
S. Слушайте, действительно, как вышло, что вы оказались таким талантливым бегуном? Что-то должно было этому предшествовать, не сидели же вы до этого на печи без дела.
Б. Что касается таланта, это преувеличение. Я вырос в деревушке, расположенной в километре от города. Учился в городской школе, а жил в сельской местности. Весной, как только снег сходил, передвигался практически всегда только на велосипеде, и с него, пока снег не выпадет, не слезал. А еще моя бабушка жила на улице по другую сторону глубокого оврага. Мама посылала к ней по несколько раз за день, да чтоб побыстрее. И еще — водопровода в доме у нас не было, только колодец. А он — под горой. Вот я, мальчишка 12-13 лет, с коромыслом на плечах ходил: два ведра, в каждом — по 8-10 литров, под гору налегке, а обратно с 16-20-килограмовым грузом. Чем не силовая тренировка. Такой был образ жизни.
Человек, который умел всё
S. А после училища вы кем собирались стать?
Б. Радиооператором. В то время всё, что связано с радио и электроникой, было передовой профессией. Я четыре года отучился и должен был стать начальником судовой радиостанции, на суднах плавать и владеть всеми соответствующими технологиями. Но после четырехлетней учебы и двухлетнего периода занятий легкой атлетикой встал остро вопрос: либо спорт, либо работа в море. Наша специальность обслуживала суда весьма перспективного в то время класса «река-море». По статусу учебного заведения я почти железно должен был пойти плавать. «Отбить» меня могли только пара-тройка серьезных организаций. Вот динамовцы, в чьих рядах я занимался, и организовали запрос из МВД СССР, чтобы меня направили работать в УВД по Горьковской области. Наше министерство речного флота спорить не стало. Так я был определен в оперативно-технический отдел местной милиции. Занимался вопросами радиосвязи.
S. Днём занимались рациями, вечером бегали?
Б. Да: к 8 утра приходишь на работу, в 5 вечера заканчиваешь, и на тренировку. Правда, частенько освобождали от работы на разные спортивные сборы.Вы в Нижнем Новгороде никогда не были? Там сейчас Большая Покровская улица, а раньше она называлась улицей Свердлова, всего километр длинной. На этой улице находится стадион «Динамо», где я тренировался, помещение динамовское, где я жил, и само УВД, где я работал. Тут же и театры, и магазины, и библиотеки. И вся моя жизнь укладывалась в этот километр. К тому времени я закончил институт физкультуры Лесгафта в Ленинграде (тоже, кстати, старейший в стране, созданный еще при царе-батюшке). А, поскольку я был неплохой спортсмен и не самый глупый студент, мне дали свободный график, и я мог учиться удаленно.
S. Вы были на хорошем счету, можно сказать.
Б. Отчасти, наверное, так. А главное, всё больше и больше меня затягивал спорт, и я уже входил в сборную области, выступал на региональных, российских и всесоюзных соревнованиях. Главной мой дистанций тогда стали уже 800 метров. Но раскрыться полностью, думаю, не успел. В 1979 году попал под омоложение. Перед московской Олимпиадой вышел закрытый приказ Госкомспорта СССР: если человек не стал мастером спорта до 22-летнего возраста, значит он не перспективный и может участвовать в соревнованиях только в пределах области и не может выезжать никуда за государственные деньги, включая сборы.
Я практически всегда на областных чемпионатах был в тройке призеров и отбирался по результатам в сборную. Но, так как не выполнял норматив мастера спорта, то меня оставляли дома, а на выезд отправлялся парень на пару лет моложе, финишировавший на отборе на две-три позиции за моей спиной. Мне кажется, что на начальном этапе моей спортивной биографии мой тренер мог бы быть немного мудрее. Я его не виню, я всех людей, которые были со мной по жизни, благодарю, но…Я к нему пришел призером первенства области среди юношей. Он думал, что я уже физически подготовленный, и стал меня грузить настолько, что я побежал в обратную сторону — мои результаты застопорились. Я пришел с результатом 52,4 на 400 метров и через год смог показать только 52,8. А надо было плавненько поднимать.
S. Задавил, короче.
Б. Задавил. И мой организм не смог переварить такие первоначальные нагрузки. Только на третий год я смог вернуться на исходный уровень, и дальше пошел прогресс. А в 23 года я уже закончил тренироваться серьезно, и стал просто побегивать с учениками, перейдя на тренерскую работу в родном «Динамо». За четыре года, которые проработал в этой профессии, подготовил несколько перворазрядников, кандидатов в мастера спорта, начав вести мальчишек и девчонок с 7-8 классов школы. Тогда же я начал делать первые шаги в журналистике — закончил курсы комсомольских корреспондентов при областной молодежной газете «Ленинская смена».
S. Для чего вам это понадобилось? У вас ведь уже была интересная работа и увлечения.
Б. Мне стало интересно. После каждого соревнования, куда мы ездили как спортсмены, просили написать для газеты заметку о том, как мы выступили. Потом мне в отделе спорта стали задания давать, позже на курсы предложили записаться. Горький же огромный город, поэтому у нас работали на постоянной основе собкоры больших центральных газет — «Советского спорта», «Правды», «Комсомольской правды», «Известий» и других. Они приходили на наши журналистские курсы и рассказывали о своей профессии много интересного. Мне нравилось всё — и спорт нравился, и журналистика. Настоящая журналистика не такая простая штука, как многим кажется. Профессия считалась престижной и влиятельной, «четвёртой властью». Но и требования к журналисту предъявлялись очень строгие. Изданий было мало. В общем, когда мы заканчивали курсы, должны были как экзамен сами подготовить и выпустить номер газеты. После чего главный редактор мог предложить одному-двоим работу в газете. Ему понравились мои материалы. Он спросил, в каком бы отделе я хотел работать. Разумеется, я ответил, что в спортивном. Но там вакансий не оказалось.
S. И тогда вы задумались о собственном издании?
Б. Для этого еще время не пришло, а случилось другое. В наш город пришла из ЦК комсомола ставка. Должность — комсорг ЦК ВЛКСМ на базе олимпийской подготовки Горьковской области. Оказалось, что в ЦК комсомола решили рекомендовать меня. Вручили билет в столицу, где была назначена встреча в главном молодежном здании (сегодня здание аппарата президента, — прим.ред.) у метро «Площадь Ногина», ныне «Китай-город». Встретил там меня работник спортотдела, известный фигурист, олимпийский чемпион Геннадий Карпоносов. После короткого разговора он отвел меня к другому олимпийскому чемпиону, возглавлявшему этот отдел, — прыгуну в воду Владимиру Васину. Затем надо было пройти собеседование в Госкомспорте СССР.
Моей задачей было, с одной стороны, повышать социальную активность спортсменов сборных страны в молодежной среде, с другой — наладить нормальный диалог между спортсменами и тренерским штабом сборной. Последнее было не всегда просто, так как тренеры частенько серьезно давили на подопечных, и тогда мне приходилось отстаивать права спортсменов. В-третьих, я старался наладить культурный досуг ребят, чтобы они иногда ментально переключались на другие темы, а не варились только в спорте. Это очень важно. Ведь большой спортсмен уже своим явлением, поведением дает пример, может даже ничего не говорить. Чтобы он, например, не был пижоном, одетым не по зарплате.
S. Вы ведь сами были молодой человек, хотели тоже хорошо выглядеть.
Б. По мере возможности, всегда старался следить за собой.
S. И за фарцой следили?
Б. Нет, это ОБХСС следил.
S. А вы модник были?
Б. Модник, но как я выходил из положения, не поверите.
Чтобы нормально выглядеть, я научился шить. Обшивал своих девчонок, свою жену. Из своей первой поездки за рубеж, в Италию, я привез журнал Burda, и выглядел по моде.
Вот, например, однажды в ЦК комсомола я пришел в плаще-пальто из тонкой ткани на подкладке с утеплением, тогда модно было. И Игорь Казиков, он тоже в ЦК работал (сейчас на высоких должностях в Олимпийском комитете России), сразу заметил: «Мы тебя в Финляндию не отправляли вроде. У вас в Горьком закрытый магазин есть, что ли?» Я и ткани красил, и спортивные костюму себе сшил. Тогда в спорте носили прямые брюки, а потом кенгурушки-куртки пошли — я сшил себе из нежно зеленой ткани с белым капюшоном. Выглядело весьма модно.
Только про бег и здоровье
S. Как питались тогда перед соревнованиями?
Б. С питанием тогда было что бог подаст. Специального питания для спортсменов не было. Я творог любил, сыр. Колбасы были другие — из мяса. Сыр — пошехонский. Я ничего особенного не добавлял в свой рацион. Наши спортивные врачи рекомендовали не есть перед старом молочные продукты, мясо за два часа перед этим тоже не желательно — не переварится, — и яйца не надо. Чтобы приободриться — чашка сладкого кофе за час до старта. Когда жил один, то вообще на бутербродах с маслом. Отец у меня на флоте пять лет отслужил, так там завтрак моряка — чай, хлеб и масло, и нас приучил. Мне кажется, на любительском уровне не стоит этому так много придавать значения. На профессиональном, конечно, другое дело.
S. Сейчас ограничиваете себя как-то?
Б. Сейчас скорректировал. Мяса вот не ем практически. Я исхожу из принципа, что есть у нас углеводы, которые снабжают энергией, а есть белки, которые строят клетки, различные ткани организма.
Ребенок растет, и ему нужен белок, строительный материал. Но когда дом уже построили, кирпичи ни к чему. Разве что для ремонта. Остается только топить дом — взрослому человеку энергия нужна.
Такой вот принцип.
S. Что изменилось в вашем тренировочном процессе?
Б. Раньше спорт был «намбер уан», а сейчас это просто составляющая моей жизни. Образ жизни, не более. Считаю, что спорт — категория абсолютная: ты можешь достичь результата, когда тебе физиология позволяет. В 40 ты никогда не пробежишь лучше, чем бежал в 25. Конечно, зависит от базы, и я могу выиграть у 25-летнего, у которого база хуже. Марафон за 3—3.15 я раньше мог с утра после бурной вечеринки запросто осилить. Два раза выбегал из трёх — на серьезных зарубежных марафонах.
S. Зачем вы бегаете сегодня, какие вы цели преследуете?
Б. Надо же иногда помучиться от души, жизнь — это же далеко не всегда кайф! Раньше я бегал до девяти марафонов в год, сейчас один-два. В этом году в мае пробежал марафон у друга в Тюмени. Без подготовки — зимой некогда особо тренироваться. Зимой больше с детьми занимаюсь, ходим на каток. Сейчас, вот, 24 сентября, Московский Марафон постараюсь осилить.
S. Я читала, что вы зимой тоже бегаете.
Б. Бегаю. Но объемы маленькие — не больше 80-100 км в месяц. Марафон для меня весной бежать тяжелее — сказывается нехватка витаминов из свежей зелени. Я не сторонник синтетических витаминных препаратов. Сейчас все употребляют гели, а я для себя сделал вывод, что это не стоит делать. Это плохая услуга организму, сиюминутная, в отдаленной перспективе мы вредим себе. Меня и в институте учили, и авторитетные люди в области человеческой физиологии наставляли, да и сам на опыте убедился вот в чём:
Наш организм — это универсальная саморегулирующаяся система. Главное не мешать.
Был такой кардиолог Амосов, академик. Он говорил: не ходите к нам, ищите пути природные, решайте проблемы образом жизни: мы, врачи, можем лишь временно снять симптом. Я согласен.
S. Что вам нравится или не нравится из того, как сегодня тренируются?
Б. Вот этот спор «бежать с пятки или с носка?» — чушь. Я даже пытался публично при личной встрече вступить в дискуссию с доктором Романовым (Николай Романов, автор книги по технике бега «Позный метод», — прим.ред.). Но меня сразу осадили его поклонники. Это вредительство бегу, я считаю. К тому же, он еще блефует. Есть факты. Или взять разминку: резкие движения без серьезного прогрева мышц, чем грешат многие начинающие, чреваты травмами. Это как с пластиком: если его попытаться силовым образом согнуть, сломается, а если подогреть над свечой, плавно сгибается или растягивается. И с нашими мышцами то же самое. В природе один принцип — нужен разогрев.
Так вот, наш организм инертен и гетерохронен. Мы можем моментально командами из мозга заставить сокращаться поперечно-полосатые мышцы, которыми обвязано наше тело. Но только через 3-5 минут движения легкие начнут потреблять повышенное количество воздуха, стремясь достичь максимального объёма. Ферментативная система еще более инертна. Организм — это сложная система, которую надо привести в унисон. И она приходит к нему минут через 15-20 при спокойной работе. Не надо форсировать. Вот вы перед марафоном 40 минут по своему кластеру продвигаетесь к старту. Значит, вы еще не в работе. И первые 15-20 минут после пересечения стартовой черты надо бежать в разминочном темпе. И пусть себе другие бегут чуть ли не сломя голову, обгоняют. Вам на это должно быть наплевать. Если вы любитель, конечно, а не профи.
S. Вы это знали в 1979 году?
Б. Не просто знал, но и держал на вооружении. Теперь могу констатировать, что травмы за 44 года занятий бега у меня практически не случались. Были только две, обе по глупости. Однажды седалищный нерв застудил, да и то из-за пижонства — прогулки и посиделки на лавочке в холодную погоду. Полгода лечил. Другой раз — подвернул голеностопный сустав. Случилось это при игре в баскетбол, чем мы иногда занимались для смены обстановки. На ногах-то были обычные беговые кроссовки, а баскетбольные кеды, фиксирующие сустав. На большой скорости рванул — три шага перед броском, резкая остановка, вот нога и вылетела. Шеф меня тогда чуть не убил. В баскетбол и футбол запретил играть напрочь.
S. Когда вы впервые марафон пробежали?
Б. В 1987 году, когда мне был 31 год. Серьезно тогда уже бегом не занимался, но участвовал в эстафетах и на областных соревнования. Чемпион СССР 1981 года Толя Арюков, который жил в Горьком, посоветовал мне пробежать Московский международный марафон мира (ММММ) спокойно, как дедушка. Тормози, говорит, себя. К концу дистанции, километров за 5-6, если почувствуешь, что силы еще остались, можешь удила отпустить. Я так и поступил. Бежал спокойно, трусцой, знакомые ребята из Нижнего — рядом. Так, за разговорами, и пролетела основная часть дистанции. Но помню, что неоднократно хотелось дать себе волю, чтобы побежать быстрее. Позволил это только когда до финиша осталось 6 километров. Помню даже место — Васильевский спуск, после которого возвращались на набережную, а там прямиком в Лужники. Это был кайф! Ощущение, что все стоят, а ты бежишь. Пробежал легко. При этом результат получился порядка 3:20. После финиша удивился: чего пугали марафоном, это же так просто. С тех пор у меня 89 марафонов на счету. Кстати, особых объемов я до сих пор не делаю. Даже когда выбегал из трех часов, они не превышали 250 км в месяц.
S. Многие считают, что без объемов не будет результата на марафоне.
Б. Я люблю приводить два примера. Один пример — Равиль Кашапов, наш прославленный марафонец. Он мой ровесник, и был восьмым или девятым на марафоне на Олимпийских играх в Сеуле в 1988 году. Равиль тренировался неимоверно много. Официально он писал отчет, что бегал 1200 км в месяц, а реально получалось до 1600 км. И второй пример — это Фрэнк Шортер, олимпийский чемпион 1972-го года, американец. После Олимпиады один итальянский миллионер и любитель бега пригласил Шортера и нашу знаменитую чемпионку Людмилу Брагину с ее тренером Виктором Казанцевым в гости. Ну и Виктор у Фрэнка спросил про тренировки его и объемы. Тот ответил — 400-450 км. «В неделю?», — уточнил Казанцев. «Да нет, в месяц», — прозвучал ответ. «Как же так? У нас ребята в неделю так бегают!» На что Шортер заметил: «Таких чудаков, которые бегают по 400 в неделю, у нас в Америке тоже хватает, но чемпион-то я».
S. Хороший ответ.
Б. Но это говорит о том, что каждому свое.
S. Как вы восстанавливаетесь? Вы мне кажется, себя не щадите. Без подготовки бежите марафон!
Б. Я бы не хотел, чтобы молодые ребята брали это за пример. Он работает потому, что у меня багаж — 44 года бегового стажа. Новички могут волноваться перед стартом, а я-то уже вообще не волнуюсь. Для меня это привычное дело, как полдня за компьютером посидеть, чтобы материал написать. В нашем теле бесследно ничего не пропадает. Форма, конечно, спадает, но в этом плане есть вот пример Яниса Куроса. Это непревзойденный сверхмарафонец за все времена. Единственный в мире человек, кто несколько раз пробегал за сутки более 300 километров. Мы с ним случайно встретились, и я, как любой журналист, сразу быка за рога. Минут 40 проговорили и теперь на многих стартах встречаемся. Так вот, Янис говорит, что именно в сверхмарафоне важно не как ты физически подготовишься, а как подготовишься ментально. Он вот в последнее время пишет стихи, картины, музыку. Забирается глубоко в подсознание. «И когда бегу, — говорит, — энергетику вытаскиваю из своих недр». Начинает тренироваться за три недели перед стартом, чтобы адаптировать ноги, опорно-двигательный аппарат. По его словам, когда бежишь сутки, то километров через сто все начинают мучиться. Но кто может черпать из этих своих недр, ментально, тот и побеждает. Но новичку этого делать не стоит.
S. А вы-то как восстанавливаетесь?
Б. Если вы не профессионал, не заморачивайтесь. Живите, как живете. Главное в меру. И вот еще что: нагрузили мышцу, нагрузите потом голову, подумайте, поработайте головой. Это же понятно, все по учению Павлова.
Для бегунов в годичном цикле очень важна смена аэробной деятельности. Хотите дольше сохраниться в беге, — пойдите зимой на лыжах, покатайтесь на коньках.
Но не выкладывайтесь, как в соревновательном сезоне, просто катайтесь. Переключайтесь на что-то еще. Я так и делаю.
S. То есть, для вас музыка — это тоже своего рода переключение?
Б. Думаю, да. У меня сейчас период творческой деятельности, бардовской. Например, мы с вами сейчас на Новослободской, а тут недалеко клуб поэтов московских собирается в библиотеке. Там и барды. Я приезжаю с гитарой, и мы выступаем по очереди. Концерты в Зеленограде даю. Человек на 50. Вот и осенью пробегу марафон и соберу друзей. И мы споем.
Читать все статьи серии «Вызов принят»