Послушать аудиоверсию интервью в iTunes.
S. 7 октября прошел «Гераклион», к организации которого ты имеешь непосредственное отношение. Довольна ли ты событием и как чувствуешь себя в новом качестве?
А. Я считаю, что все удалось. Мы осуществили главную задачу — разделить участников на два кластера: продвинутых бегунов и любителей, сделав два равноценных зачета. Пришли и супер-продвинутые бегуны, которые представляют страну на международных соревнованиях. Точнее, прежде представляли (в результате допингового скандала российские легкоатлеты были в 2015 году отстранены от участия в международных соревнованиях по решению ИААФ на неопределенный срок — прим.ред.). Также участвовали и ребята-любители, которые впервые попробовали бег на треке. В целом, отзывы хорошие. Естественно, косяки были, они хорошо заметны с внутренней стороны. Но они, к счастью, минимальны, а хорошее превалирует.
S. В чем отличие «Гераклиона» от летней «Гераклиады»?
А. «Гераклиада» — большой фестиваль спорта, в рамках которого состоялось несколько соревнований по разным видам атлетики: тяжелой, силовой, функциональному многоборью Легкая атлетика была только ответвлением, в рамках фестиваля. На «Гераклиаде» не было разделения на любителей и продвинутых, все участники соревновались в одном зачете. Вместе с Михаилом Яковлевичем Бутовым (экс-генсек ВФЛА, гендиректор Фит-Лиги «Гераклион» — прим.ред.) легкая атлетика заняла отдельное место на стадионе, появилось намерение проводить целую серию легкоатлетических соревнований. Собственно, над этим мы сейчас и работаем. Так что, если говорить об этих соревнованиях, это — настоящий ребенок Михаила Яковлевича. Ну, а я, наверное, няня, которая головой за него отвечает.
S. Многим бегунам-любителям непонятна концепция бега на треке. Можешь объяснить, чем он так интересен?
А. Меня коробит, когда любитель, выслушав предложение об участии в соревнованиях, где есть дистанция в километр, говорит: «Ну, километр, это очень ма-а-ало». Мол, я уже бегаю «сотки», я же — сверхмарафонец. Для меня это понятная история: когда любитель принимает участие в забегах на длинные дистанции — это преодоление. Он пишет в социальных сетях: «Я пробежал сто километров», — и ему все говорят, что он нереально крутой. А если пробежал километр, до этого никому дела нет. Между тем никто не понимает сложности элементарных нормативов. Ведь пробежать километр из трёх минут – это реально круто. Поэтому я пытаюсь всякий раз транслировать, что лёгкая атлетика — совсем другой спорт, не тот, к которому привык обыватель. Те, кто пробует это впервые, к счастью, быстро понимают, что бег на треке — это совершенно иные впечатления. Он позволяет разнообразить тренировочный процесс, развить скоростные качества и, в частности, подготовиться к забегам на длинные дистанции. Мне приятно наблюдать тенденцию к увеличению количества посетителей манежей, открытых и крытых стадионов. Ограниченность сознания отходит.
S. Что есть в беге на треке, чего нет в обычном беге?
А. Игровой, азартный, элемент. Поначалу это особенно ощущается на эстафетах. Мы стараемся привлекать беговые клубы, любые комьюнити: профсоюзы, студенческие общества, корпорации, потому что зачастую впервые любитель пробует трековый бег как раз в составе эстафетной команды. Он попробовал — и обалдел от того, как это необычно, но вместе с тем азартно и весело. Затем потихоньку начинает осваивать трек, и с вероятностью 70 процентов вернется для того, чтобы принять участие в индивидуальном зачёте.
На данном этапе, чтобы привлечь любителей, мы устраиваем мастер-классы с медийными ребятами. К сожалению, даже на именитых спортсменов идут менее охотно, чем на известных блогеров.
Мы стараемся найти середину, потому что привлекать настоящих профессионалов своего дела необходимо. Это вообще одна из наших задач — популяризировать атлетов, которые не умеют заниматься самопиаром.
S. У них, очевидно, нет времени на это.
А. А кто-то просто не умеет, кому-то это чуждо. Мы их стараемся показывать, привлекаем в качестве лекторов. Пытаемся «раскачать» их самих, чтобы они рассказывали о том, что такое настоящий спорт высоких достижений, делились опытом: как следует тренироваться, и как тренироваться не стоит. Полагаю, помогать атлетам и делать их модными лицами — одна из косвенных задач организаторов. Сейчас легкая атлетика не в лучшем положении. Спортсмены бедствуют, и чем больше мы будем говорить о них, тем больше у них шансов жить лучше.
S. Главный «рупор», стоящий на периферии легкой атлетики и любительского спорта, Искандер Ядгаров, недавно написал у себя в соцсетях огромный список правил, и отдельным пунктом выделил: бег не популярен из-за бегунов. Что думаешь по этому поводу?
А. Я видела этот пост и читала комментарии. Не имею категоричного мнения на этот счёт, поскольку знаю обе стороны медали. Видела много спортсменов, которым самореклама и популяризация себя, выход в социум и соцсети очень тяжело даются. Для них это определенный стресс. Но реальность такова, что, если хочешь жить лучше, если хочешь обеспечить свою семью, такой выход из зоны комфорта — вынужденная мера, скажем так. И это действительно стало (или должно стать) одним из пунктов «должностных обязанностей», образно.
S. То есть, спортсменам нужно учиться себя преподносить, быть отчасти шоуменами?
А. Нужно учиться, да. Если есть возможность, то инвестировать в это — сейчас появляются агенты, которые могут это делать. Это сложно, но в этом нужно уметь разбираться. Не стоит зацикливаться на плохом и жаловаться на судьбу. Я согласна с Искандером в том, что нужно работать в этом направлении, если хочешь чего-то добиться. Это способствует популяризации всего направления.
Вся легкая атлетика может сделать рывок вперед, если над этим поработают все участники процесса.
S. На твоих глазах или, может быть, твоими руками продвинулся какой-то бегун?
А. Да, даже несмотря на то, что результаты сложно назвать ошеломительными. Например, после февральского Track&Field School of Speed перед редакцией NewRunners стояла задача необычно поздравить мужчин с 23 февраля. В голову пришла идея сделать фотосъемку с девочками-легкоатлетками. Идея проста: показать спортсменокк с разных сторон: как сильных и непобедимых и, в то же время, — женственных и сексуальных. Девчонок подобрали очень разных, среди них были: милые, строгие, блондинки, с огненными волосами, татуированные, скромные, отвязные и т.д. Публикация пользовалась большой популярностью, было много откликов, репостов. Имена девчонок — Катя Попова, Света Шестакова, Анна Малышева, Александра Цох, Катя Гриднева и Галя Старцева. Знаю, что после этого у некоторых из них появились контракты со спортивными брендами. И это большой прорыв, даже несмотря на то, что речь идёт об экипировке (сейчас, к сожалению, мало контрактных спортсменов, кого бренды спонсируют материально). Девчонки также остались благодарны, они постоянно поддерживают соревнования, которые мы организуем — стараются помочь как участием, так и информационно. В эти моменты я чувствую, что все не зря. И надеюсь продолжать в том же духе, и о достойных ребятах рассказывать по мере возможности.
S. По твоим наблюдениям, среди любителей, кто старается, а не воспринимает бег как какое-то приключение, больше девчонок или ребят?
А. Конечно, ребят.
S. Как ты думаешь, почему так вышло? В чем причина?
А. Недавно я увлеклась темой гендерных различий в воспитании, почему и как это происходит, в том числе в связи с тем, что у меня двое разнополых детей. Если говорить в целом, то тема феминизма и наоборот сексизма стала очень муссироваться везде, и в СМИ, и среди брендов. Знаю бренды, которые активно поддерживают эти направления. У нас происходят постоянные дебаты с супругом на эту тему, но я считаю, что в спорте не без сексизма. Девчонки не понимают, что могут достичь результатов, потому что попросту в это не верят. Конечно, если мы говорим про спорт высоких достижений, там девочки понимают, на что способны. Но среди любителей процентное соотношение девушек, ставящих себе серьёзные цели, меньше. Наверное, просто нет осознания, что они что-то могут. В этом нужно активно их поддерживать. Я очень рада, что есть женские беговые коммьюнити. Там взаимоподдержка и тотальная вера в подготовку друг друга. Это круто, это здорово и, конечно, я бы с радостью этому сама поспособствовала. Возможно, проведем когда-нибудь женский забег.
S. Тебе как девочке-организатору приходилось сталкиваться с предрассудками?
А. Каких-то явных историй не было. Хотя, недавно пригласили в спортивный бренд, а позже не стали рассматривать резюме под предлогом, что видят на этой позиции мальчика. Устроиться на эту работу не было для меня приоритетной задачей, инициатива исходила от менеджера бренда, поэтому я не сильно огорчилась. Однако аргумент зазвучал в унисон с моим увлечением этой темой. Я посмеялась и мужу своему предъявила: «Вот, всё-таки, это существует».
S. А что стало тригером этого увлечения? Тебя заинтересовало то, о чем пишет, скажем, Wonderzine? Или что-то произошло?
А. Скажем так, обстоятельства жизненные поспособствовали. Я всегда против черного и белого, против категоричности, я просто этой темой увлеклась, как явлением, и на баррикады лезть не собираюсь. Но у меня есть определенные позиции на этот счет.
S. Что тебя раздражает больше всего? Какие высказывания? Мне к примеру, не нравится, когда говорят, что женщина слабая. Мы говорили об этом с сильнейшей Ниной Зариной — бывают ребята, которые, на основании того, что есть в спорте Болт и Мо Фара, считают, что, раз они принадлежат к одному с Мо полу, почему-то тоже потенциально сильнее, чем женщины. А у тебя какие претензии?
А. Наверное, примерно то, к чему ты подвела — насчет девочек в спорте, и для меня это тоже очевидно. Меня эта тема взволновала также в связи с тем, что в последнее время я несколько раз меняла работу, возникали вопросы: как правильно поставить себя в новом коллективе, чтобы тебя воспринимали по-настоящему и всерьез, считались с твоим мнением. Это привело к чтению тематической литературы. Это пропагандируется прессой и брендами, блогерами. Смущает, что слишком категоричные радикальные приверженки феминизма не очень корректно доносят информацию, навлекая очень много негатива. Мне же хочется разговора о настоящих проблемах, а не акцентирования внимания на поверхностных проявлениях и эстетических вопросах — вроде того, стоит ли женщинам брить подмышки.
Права у женщин в России уже есть — право голоса, право выбора. Но сознание у многих женщин «рабское». И важно путем поддержки женщин и популяризации этой темы помочь женщинам обрести настоящую свободу.
Женщина имеет законодательно установленный выбор, но сама не понимает этого и считает, что обязана жить по канонам, которые были установлены в СССР или ранее. Ложные убеждения навязывается родителями и до сих пор существуют внутри маленьких коллективов, корпораций, семей и так далее.
S. При этом, парадоксальным образом, именно в советское время женщина была таким же товарищем, как мужчина, и на идеологическом уровне женщина не была просто мамой (отсюда женщины-крановщицы, например, и прочие работницы тяжелого труда). В этом мне кажется и раскол общества: хозяйством занимались тоже женщины, за ребенком ухаживали женщины и по дефолту считалось, что это не мужское дело. Женщине и сейчас приписывают определенный круг обязанностей, закрепленный за ней просто потому что она родилась «не того» пола.
А. Да, и наверное, в этом плане многие европейские страны впереди нас, но должно пройти время, чтобы изменилось сознание. Когда мне говорят, мол, чего вам не хватает, у вас уже все права, вы руководящие посты занимаете, что вам еще надо?
Есть статистические данные, где видно, что женщины получают за ту же работу, что и мужчины, меньшие деньги.
Конечно, я стараюсь избегать полемики на эту тему, но вот делом я стараюсь эту ситуацию поправить. Да и спорт немножко женщин выводит на другую ступень. Дает им уверенность в себе, плюс это крутая психотерапия, к тому же. Способ поменять отношение к себе и добиваться результатов в жизни.
S. Устроить женский забег — это только мечта или есть конкретный проект?
А. Пока только в проекте, конкретных действий для этой идеи нет. Однажды был опыт — мы проводили женский забег для фонда «Сёстры». Сделать это в «Гераклионе» в рамках бега на треке пока сложно. Сначала нужно расшатать само это не очень пока популярное направление. И привлечь туда как можно большей любителей, а уж потом только делать девчачьи соревнования. Если говорить про бег по шоссе, это возможно, но есть определенные обстоятельства, которые этому препятствуют. А вообще идей много.
S. Речь идет о финансовых ограничениях?
А. Финансы, да. Городские старты — моё увлечение, хобби. Чтобы все осуществить, нужно превращать увлечение в работу. Это риски. Нужны инвестиции. Уверена, если бы у нас они были, мы бы сделали самые лучшие старты. У нас есть силы и мозги, чтобы составить конкуренцию так называемым «российским мейджорам».
S. Вы искали инвестиции? Обращались в инстанции?
А. Да, и это замкнутый круг, вырваться из которого пока не представляется возможным. Мы сами понимаем свои ошибки. Организация зеленоградских стартов не является для нас основной деятельностью и источником дохода. Конечно, мы предпринимаем попытки, чтобы найти поддержку. Что-то удается, что-то нет. Поиск партнеров и меценатов — это отдельный пласт, который требует максимального вовлечения. Когда-нибудь, я уверена, это положение дел будет иным. К слову, зеленоградский старты — это семейный подряд: работают «брат, сват, теща, шурин, одноклассник и пр». Директор Зеленоградского полумарафона Денис Мурашов — мой супруг. Начальник стартового городка — Ира — моя двоюродная сестра. У нас крутая команда, но для того, чтобы полноценно заниматься процессами, нужно, чтобы все побросали работу и какое-то время жили на хлебе и воде (или на накопления).
S. А кем ты днем работаешь?
А. Сейчас в «Фит-лиге «Гераклион». А начала заниматься организацией беговых событий в целом, будучи в декрете. Полноценно посвятить этому время было невозможно, потому что на руках были маленькие дети, в этом была основная сложность. Денис девять лет проработал преподавателем математики в школе, тогда же начал заниматься «Зелраном», потом переквалифицировался. У него был опыт работы в adidas, что очень помогло в работе над нашими забегами. Раньше мы были похожи на слепых лосей — все делали наощупь, теперь же помимо связей появились инсайты, как должен строиться процесс. Штат наш тоже подрос: взяли в команду ребят, которые прежде помогали на постоянной основе в качестве волонтеров. Кроме того, у нас есть преимущество, потому что мы ни от кого не зависим и можем воплощать любые свои дикие идеи. Придумывать нестандартные форматы, делать фирменный стиль по своему вкусу и так далее. И свобода доставляет удовольствие.
S. Кто делает все ваши клёвые плакаты и фирменный стиль, который очень выделяется на фоне плакатов других мероприятий?
А. Спасибо, мы сами большие фанаты этих ребят. Это креативное агентство Lucky III, Андрей Липковский и Егор Красноперов. Мы позволяем им делать все, что хотят они. Мы даем четкое ТЗ, но в плане реализации у них полная свобода. Нам нравится, им нравится, все получают удовольствие, и выходит хорошо. Сошлись, одним словом.
S. Кто придумывает названия стартам, вроде «Юность»?
А. Это Денис придумывает. Он такой адепт СССР 60-х годов.
S. Ему эстетика нравится или идеология?
А. Это он пусть сам рассказывает, потому что ответ был бы неоднозначный. Скорее, эстетика. Нам очень льстит, что мы задали это направление в беговой индустрии, нас не огорчает, что у некоторых организаторов появляется что-то похожее. У Дениса была идея сделать серию стартов с простыми и понятными русскими словами из области ностальгии.
S. Ну вы же знаете, что это такой общий тренд, который распространяется далеко за пределы спорта: бренды одежды («Спутник», «Волчок», «Юность»), название кафе («Юность», «Энтузиаст»), музыкальных коллективов («Труд», «Пруд) и так далее. Вы сознательно решили хайпануть или так получилось?
А. Разумеется, я понимаю что не мы придумали это направление. Я говорю про индустрию. Первые забеги в этом стиле — «Спутник» и «Октябрь» — появились в 2015 году. Скорее всего, мы изменим это направление, здесь мы себя исчерпали. Придумаем что-то новое: инновационность — один из главных коньков зеленоградских стартов. Денис каждый раз из кожи вон лезет, чтобы придумать что-то новое. Нам очень приятно, что другие старты подхватывают и перенимают. Мы чувствуем себя трендсеттерами в этом плане: от личных кабинетов с выбором номера до пива на финише — мы сделали это впервые на российском рынке беговых ивентов. Есть много таких историй, на самом деле, не буду сейчас рекламировать.
S. Помогло ли вам выйти на рынок то, что раньше организатором зеленоградского полумарафона был Борис Прокопьев, человек очень уважаемый в этой сфере? Можно ли сказать, что благодаря ему часть вопросов с консервативными представителями вам удалось решить сразу?
А. Конечно, например, с городскими властями. Борис Прокопьев не только прародитель забега, он для нас долгое время был идейным вдохновителем, подсказчиком. Он нам в эту индустрию открыл дверь, и нас стали воспринимать. Экскурс в историю: в какой-то момент человек устал и передал дело спортивному агентству «Спортима». Спустя пару лет компания ушла с арены, назвав соревнования убыточными. Прежде Зеленоградский полумарафон был одним из ключевых стартов в России, некогда — самым крупным полумарафоном в России. С командой «Спортима» участников стало заметно меньше, с 600-800 человек сократилось до 200 (надо учитывать, что тогда бег не был мейнстримом, на подобные локальные старты съезжались атлеты со всей России). Затем Денис и его товарищ, которые прежде были волонтёрами, подхватили полумарафон. Было бы досадно, если бы погибла такая большая история. Ребята стали помогать руками, мозгами, ногами. И в следующем году по договоренности с Борисом взяли все полномочия. И в тот, 2014-й, год количество финишеров достигло уже тысячи человек. У нас был карт-бланш, и мы доказали, что справились. После этого власти стали нас более охотно поддерживать.
S. Как вырос Зеленоградский полумарафон за эти годы?
А. Максимальное количество финишеров было около полутора тысяч. Хочется, чтобы цифра росла, но тут тоже замкнутый круг. У нас не очень удобная трасса, мы не можем перекрыть центральные проспекты, потому что мало финишеров. Если бы мы пришли с другими цифрами и аргументировали тем, что нам не хватает места, нам бы этот проспект, возможно, дали. Около 2000 человек было бы достаточно. Но это сложная история и, к сожалению, не решается местными властями. Зеленоград — это Москва, решения принимает департамент транспорта. Так что даже при желании местных властей не всегда всё осуществимо. И так вот: нет хорошей трассы и поэтому нет большего числа участников. Нет большего числа участников — мы не можем попросить хорошую трассу.
S. Логика обывателей такова: для москвичей это далеко, а для тех, кто не из Москвы, это тоже Москва, поэтому они лучше приедут в Москву и пробегут московский старт в центре города. Расскажи, чем так хорош ваш полумарафон, что на него стоит приезжать?
А. Мы стремимся, чтобы люди приезжали не просто побегать, чтобы они оставались до вечера, проводили время среди единомышленников, как на фестивале спорта. Чтобы могли комфортно расположиться, поесть, классно провести время. Мы стараемся делать зону экспо максимально насыщенной штуками, интересными и болельщикам, и спортсменам. Так что там всегда и магазины беговые, лайфстайл истории и фудтраки, чтобы было чем заняться. Многие говорят, что на Зеленоградском марафоне есть особая семейная атмосфера. Но от этой формулировки я уже немного устала. Лесные старты с бантиком на дереве вместо разметки — тоже «домашняя атмосфера». У нас же всё на принципиально другом уровне, и хотелось бы слышать немного иные отклики. Так или иначе за все эти годы у нас появилась своя аудитория. Кто не пропускает ни одного старта, кто приезжает регулярно. Остается на afterparty с диджеем и бесплатным сидром на финише (спасибо партнерам). Мы сами туда приходим отдохнуть, специально никакой entertainment не прорабатываем. Это про общение, про жизнь вне бега. Потому что бег имеет продолжение после финиша. У нас в планах выходить за пределы Зеленограда. Такие есть амбиции.
S. Что бы тебе хотелось в общем поменять в легкой атлетике в России, в Москве, в Зеленограде?
А. Мне бы хотелось развить культуру боления, болельщиков. Над этой важной задачей не хватает времени работать, так что пока это на плечах самих бегунов и их близких. Просто «взращивать» болельщиков нет смысла — надо развивать зрелищность спорта, не делать из забега консервативную фигню, как это бывает на чемпионатах страны. Создавать перформанс, который привлекает внимание. Комплексный подход. В этом смысле то, что делает Искандер Ядгаров, прекрасно, потому что это заставляет многих прильнуть к экранам ноутбуков и посмотреть видео-трансляцию. Это круто. Хочется делегировать задачу привлечения болельщиков спортивным брендам и магазинам, чтобы они над этим также работали. В этом отношении мне нравится, как это делает Stride Running Store и Nike, у них большие зоны болеления. Сейчас в основном, болельщики — это люди, которые так или иначе причастны к бегу. Это либо сами травмированные бегуны, у которых нет возможности побегать в тот или иной момент, либо родные и близкие участников. Люди извне почти не приходят.
У нас в планах делать специальную программу для болельщиков. Раздавать листовки с именами атлетов и короткими справками о них. Сделать промо с батлами между участниками, это порождает интерес.
Это немного по-детски, в духе пионерского лагеря, но в тоже время в духе спорта.Такая игровая история.
S. И в духе времени, конечно. Очень классная идея, задумывать любое действие как балет и раздавать либретто, чтобы люди знали, что смотрят.
А. Как сказал президент фонда «Гераклион» — Сергей Александрович Ерёмин, мы обязаны учиться у смежных сфер культуры и искусства в том числе и черпать идеи, потому что в спорте не хватает зрелищности. Надо только подсмотреть и привнести в бег лучшие находки.
S. Скажи, пожалуйста, а ты сама бегаешь или только организуешь чужой бег?
А. Бегаю, но не очень регулярно. Не ищу отговорок, но свободного времени очень мало. Вот дети немного подросли, и теперь я могу бегать по ночам, около 11 часов, но это не очень безопасно, поэтому я ограничена. Знаешь, с материнством инстинкт самосохранения усиливается в разы. Либо рано утром могу побегать, но на сон и без того остается 6 часов.
S. Я обычно спрашиваю об этом в начале, а тебя вот теперь. Как ты пришла в бег и всю эту организаторскую историю? Ведь ты по профессии клинический психолог, а это совсем другая область.
А. Я только по образованию и по призванию, наверное, психолог, но никогда не занималась этим профессионально. К бегу пристрастил меня Денис. Когда ещё не было детей, мы бегали вдвоем в парках — могли такую роскошь себе позволить. Потом, в 2014 году, он попросил меня помочь с соцсетями, когда полумарафон передали в наши руки. Как известно, тяга к самореализации у женщин в декрете повышается. Кто-то торты печет, кто-то вяжет, а я стала забеги проводить. Таким образом бег ворвался в мою жизнь. Тогда я не во всё была погружена, не понимала многого, а сейчас, конечно, я погружена во все процессы организации. Это было тяжело и нервно. С 2014 года время пролетело мгновенно. Когда делаешь мероприятия, живешь от одного события до другого. Теперь хочется немного изменить такое положение дел, потому что я сожалею, что не успеваю выдохнуть и заняться полноценно другими вещами, и что-то упускаю.
S. Ты ставишь цели?
А. Пару месяцев назад Вася Пермитин по дружбе прописал мне программу (тренировочный план). Я решила, что могу по пять раз в неделю тренироваться. Но, в итоге, все скатилось до «дай бог два раза в месяц». Но роль бега в жизни я не умаляю и понимаю, что это крутая штука. Когда сложные периоды случаются, нужно надевать кроссовки и выходить — это помогает очистить голову и навести в ней порядок.
S. Не хочется наоборот уйти от бега, а самой заниматься чем-то другим?
А. Есть другие хобби. Например, я начала заниматься ударными, ходила уже раз пять, стараюсь уроки не пропускать. И, к слову о гендерных ограничениях. Раньше, мне не приходило в голову, что я, девчонка, могу этим заниматься. Барабанщицы в группах — редкое явление, скорее исключение из правил: мы привыкли, что это прерогатива мужчин — играть на ударных.
S. Да уж, рубить дрова, играть на ударных — якобы не женское дело. Подожди, это был такой протест?
А. Нет, сразу хочется обозначить, что вообще никаких протестов нет. Просто осознание того, что я могу делать то, что нехарактерно для девчонок. Ну а ключевым моментом был концерт московской команды, не помню названия , где на ударных играла девочка, и очень круто это делала. Все мои родственники знают, что для меня это не просто развлекуха, а настоящая психотерапия. Это сродни с бегом. Во-первых, ритм, а это всегда очень расслабляет. Во-вторых, не можешь думать ни о чем другом. Я выхожу с занятия, как от психолога. До которого дойти никак, кстати, не могу.
S. Ты себя видишь в рок-группе?
А. Нет. Мне кажется, что это все останется между мной и преподавателем и в рамках моей репетиционно базы. Не знаю, хорошо это или плохо, амбиций выйти за рамки у меня не было. Может, и хочется ставить более высокие задачи. С детства я занималась вокалом, но всегда думала, что вокруг так много крутых вокалисток, мне не место на сцене — сама себе эту грань поставила и теперь выбираюсь из этой оболочки. Еще год назад я думала, что без команды я одна ни на что не гожусь, однако сейчас я способна рассматривать себя и действовать как отдельная единица.
S. Через десять лет ты продолжишь заниматься организацией стартов?
А. Не исключаю, что из беговых мероприятий я перейду в организацию других событий. Я давно осознала, что хороший project manager хорош в любой области. Я не обязана бегать, чтобы организовывать классный беговой эвент. А вот экспертизой обладать обязана, стараюсь быть в центре событий и общаться с бегунами. Но иногда мне хочется удалить все аккаунты. Бег пронизал все сферы моей жизни. Выгорание происходит, конечно. Но организация событий — это мое. Пока я открываю для себя новые просторы. Легкая атлетика и трековый бег — это новая история, в которой я пока себя не исчерпала.